•••
•••jang dahey [heize] • чан дахё [хэйз] • 27 y.o.solo • seoul • 9/08/1992[состояние души — расстроенное пианино]dream • breatheher story
Родилась и выросла малютка в семье простых рабочих: отец мастер на местном сто, а мать горничная в отеле на окраине города, с таким стареньким придорожным кафетерием. Полюбившийся с первых осознанных лет своим ретро стилем эдакий общепит стал чем-то вроде любимого места; она долго просила матушку взять её с собой, по приезду занимала самый дальний столик у окна и напевала под нос что-то типа «пара-па-па-пара-а-ам», рассматривая машины с их водилами и жильцов, спешащих на завтрак. Детская фантазия способна на многое и у этой маленькой принцессы она была дай боже, рисуя в голове сотни картин из разряда «сейчас она его поцелует, а потом появится её муж и вследствии будет она холодным трупом лежать у сточной канавы». Смерть ещё тогда не имела для неё какой-то особой окраски, она была чем-то ярким и удивительным для ребёнка, любящего придумывать истории незнакомцам. Причиной скорее всего служило времяпровождение с отцом за его любимыми детективными сериалами, да и книги в доме были только о криминале и убийствах предателей капоридже, да ходящих налево и направо жён. Как-то после первого вскрика дочери во время кровавой сцены, мужчина подозвал ту к себе и полушепотом сказал: «смерть — конец старого и начало нового».
С тех пор подрастающая девочка спокойно относилась к подобному, мысленно говоря себе, что впереди их ждёт новое начало и оно определённо должно быть лучше того, что осталось позади. Эдакое своеобразное мировоззрение малютки уже тогда выделяло её среди других детей, вызывало какое-то непонимание у других малышей из класса, и Хё порой ловила их косые взгляды, слышала как шёпотом между собой называли странной, строили догадки о том, что она инопланетянка и прибыла на землю из далёкой звезды. Она лишь тихо смеялась, делая вид, что и не слышала вовсе их глупых и слишком сказочных теорий. Начальные классы проходят спокойно, уроки по точным наукам становятся её любимыми, ведь преподаватели часто хвалят, поражаясь тому, с каким блеском в глазах малютка читает учебник, убегая вперёд паровоза на несколько параграфов, пишет все контрольные на пять и входит в топ 3 по рейтингу всей параллели. Уже тогда родители знали какой путь предназначен их наследнице, поэтому создали счёт на имя своей дочери, откладывая по небольшой части от зарплаты, желая дать ей возможность учиться где пожелает. Они с отцом всё также любили Криминальное чтиво, детективы и прочее связанное с мафией, а вот в кафетерий у отеля с матерью она стала ездить реже, предпочитая смотреть не так давно полюбившийся сериал Клиника, а если и заглядывала в любимый уголок за дальним столиком у окна, то только в компании учебника по анатомии, выигранном на одной из олимпиад.
В средней школе в её жизни появляется некое недоразумение в виде соседского парнишки, который временами приходил со своими родителями к ним в гости, постоянно рассматривал её и ходил хвостиком по небольшому дому соседей, стеснительно переминаясь с ноги на ногу. А недоразумение потому, что казался для своих лет слишком глупы и наивным; местами Дахё подмечала про себя, что малец-то довольно милый, но как-то уж больно смахивает повадками на девчонок из её класса: дует свои пухловатые губы, когда старшая слишком резка и прямолинейна для такго ного возраста. На все уговоры матери погулять с Чоном, девочка хмурилась и, скрещивая руки на груди, протестовала, категорически не желая, как ей тогда казалось, деградировать в обществе этого соседского ребёнка.
Человек — это дробь: в числителе находится его мнение
о себе, а знаменателе — мнение окружающих о нём.
Вот так и ты был для меня некой дробью, Чон,
был знаменатель - моё мнение о тебе и числитель -
твоё кто же знал, что твой
знаменатель окажется моей ошибкой…
Года старшей школы прошли довольно быстро, как-то и глазом моргнуть не успела, а вот уже выпускной, вступительные экзамены и трепет в ожидании результатов. Её жизнь старшеклассницы ничем не отличалась от других, всё достаточно типично и как-то от этого даже сухо, скучно. Отличие, пожалуй, было в том, что не было первой любви, не было страданий и океанов пролитых слёз из-за какого-то мудака из параллели, были лишь учебники и брошюра Национального Сеульского Университета, прикрепленная к стене цветастым скотчем. Где-то с конца средней школы, младшая из семейства Чан определилась, что хочет стать врачом, а если быть точнее - судебно-медицинским экспертом. Усердная зубрежка, пару подработок после школы, дабы накопить себе хотя бы на одну консультацию у топового репетитора - и вот она сидит в коридоре на подоконнике, включив режим Хатико, и теребит замочек сумки. Трель телефонного звонка разрывает противным эхом гул топлящихся студентов, а слегка дрожащий голос женщина на том конце провода вещает о том, что её родители попали в аварию, просто не вписались в крутой поворот на трассе. Итог: отец погиб на месте, а мать увезли на скорой, только вот до реанимации так не успели доставить; время смерти - без пяти час дня, 16 ноября 2000-го года.
Не помню ничего из того дня, помню лишь боль, что
пронзает миллиардами спиц, пульсирующие в висках
слова женщины в телефоне и темнота…
Помню белый потолок больничной палаты и твои, Чонни,
покрасневшие то ли от слёз, то ли от недосыпа глаза.
Руки, что крепко прижали к себе, болезненно сдавливая
талию, тихий и неразборчивый шёпот, мои пустые газа.
Несколько недель, если не месяцев, девушка пребывала в некой прострации, став домашним затворником, а Чон приглядывал за ней, заставлял хотя бы иногда есть, вымолил разрешение у ректора о её позднем начале учебы, спасал от кошмаров, когда соседка подрывалась с кровати в холодном поту, и просто не давал сломленной сироте разрушить себя окончательно. Вот тогда-то она и взглянула на него другими глазами, понимая, как же, чёрт возьми, она в нём ошибалась, считая глупым и несносным ребёнком, который мыслит узко и вгоняет в процесс деградации своим присутствием. За время эдакой реабилитации после потери семьи, Хё обдумывала многое, например, то, что сейчас она не может воспринимать смерть, как что-то лёгкое, что-то по-своему красивое, и то, что её родным не хотелось бы видеть свою девочку вот таким ходячим овощем, который только спит, бродит по дому и изредка ест; вещи стали малость свисать на худощавых плечах и сарказм в мыслях - «так и до анорексии не далеко».
Она решает взять себя в руки, встаёт непривычно рано, чем-то тарахтит на кухне, выдыхая пару матерных и, в духе матушки с такой вот нежностью в голосе, будит юношу, поправляя его взлохмаченные волосы. Мелкий провожает подругу к университету, подозрительно сверля её взглядом и с опаской оставляя одну на добрых полдня, а та и рада начать с чистого листа, дать себе новый старт и двигаться дальше, ведь как бы там ни было, но смерть - начало новой истории.
Ты так смешно выпучил глаза, когда я
предложила снимать вместе квартиру, будто
я тебя, дурачка такого, под алтарь тащить собралась.
До сих пор смешно, когда вспоминаю…
Где-то под конец первого курса девушка принимает для себя важное решение: продать родительский дом, сбежать от угнетающей ауры тех серых стен, просит младшего жить с ней, позволить отплатить той же монетой за все те бессонные ночи и прожитые в никуда дни, когда он заботился о ней, когда был единственной спасительной соломинкой, Она обязана ему по гроб жизни; за те долгие и крайне весёлые года совместной жизни, Хё полюбила этого сорванца, как брата, которого у неё никогда не было и не будет, она привыкла к его кроличьей улыбке, к ворчаниям по утрам и еле передвигающимся ногам после трудового дня. Работать в органах, да и вообще на правительство крайне тяжело, ты должен в первую очередь думать о том, как обеспечить гражданам безопасность, как помочь найти преступника, и лишь только потом о своей заднице.
Стоило ему выехать по срочному вызову, в подкрепление, да вообще по работе, как сердце изнемогало от тревоги и беспокойства. У неё никого не осталось, только этот паршивец, коего в детстве так паскудно называла недоразумением, и если с ним что-то случится, она уже вряд ли сможет когда-то улыбаться и отстреливать неумелые шутки.
Помнишь, как я ревела и закрывала тебя в комнате,
когда ты только открывал рот, чтобы заикнуться
о своём скором переезде к своему ненаглядному?
А как я лупила тебя подушкой, пока ты кидал вещи в
чемодан? Я тогда ещё кричала что-то по типу:
«Ну ты и кидалово, мелкий. Променял сестрицу
на парня… Поганец, я же умру тут от одиночества».
Хоть вы и заглядываете иногда в
гости, но в свои 27 я всё же чувствую себя
чертовски одинокой, мой дорогой друг…
Принята. Скоро мы вышлем тебе важную информацию в личные сообщения.
